Фабула фильма Квентина Тарантино "Однажды в... Голливуде" укладывается в четыре строчки. "Фильм повествует о череде событий, произошедших в Голливуде в 1969 году, на закате его Золотого века. Известный актер Рик Далтон и его дублер Клифф Бут пытаются найти свое место в стремительно меняющемся мире киноиндустрии". Точка.
Но если подумать, то перед нами откроется минное поле. Вопреки обыкновению, на этот раз Тарантино не шутит. Хотя первый час демонстрации может показаться, что картина состоит из разного рода приколов, а собственно сюжет едва брезжит. Но это кому как.
Титр оповещает, что действие происходит в феврале 1969 года, и составители аннотаций послушно переписывают одно и то же уточняющее определение: относительно "конца Золотого века Голливуда". Но уже в этом пункте начинается хронологическая мистификация - с открытым забралом, потому что американцы знают историю своего кино. Она им вообще заменила историю как таковую, слишком короткую для настоящего эпоса вроде древнегреческой "Илиады". Истинный расцвет Голливуда, где и призывает Тарантино искать будущие новации, пришелся на 1930-е годы. А начиная с сороковых "империя грез" сначала пережила эпоху решительных изменений, потом - в 1950-е - нарастающий кризис, а разного рода открытия, помогавшие выживать, шли практически параллельно "большому стилю".
И, наконец, во второй половине 1960-х медленно, но верно стала наступать иная эпоха, которая и принесла другое кино, в каком-то смысле непревзойденное до сих пор. Его назвали "кинематографом разочарования и протеста". А потом появились "Звездные войны. Эпизод IV". Что было дальше - бесконечно важно для Тарантино, потому что именно эта эпоха его породила как режиссера. Именно от этого времени, а не от 1969-го, он отсчитывает назад.
Так что наши герои застают не "меняющийся мир киноиндустрии" - это они так думают и считают. А умница Тарантино знает, что это уже сам кинематограф меняется во всех своих составляющих. Что же касается собственно индустрии, она тоже пережила революцию, только наоборот: классический "актерски-продюсерский" кинематограф США стал "режиссерски-продюсерским". Власти авторам добавилось больше. Но это все. Вот отсюда и отсчитывает Тарантино, говоря своим героям из будущего: не надо искать место, надо заново формировать ситуацию, и снова во всех звеньях кинопроцесса. Иначе никакого места тебе, актер-режиссер-продюсер, не будет. Нигде. Будут одни дублеры.
В своем фильме Тарантино противопоставляет жизненную правду - и ее вечную, несокрушимую экранную имитацию. Потому что кино есть кино. Оно может вернуть то, что жизнь отнимает. И эту позицию я назову "ироническим оптимизмом". Классический, традиционный, великий, какой хотите кинематограф может и умереть... Если он в себе же самом не найдет ресурсы для обновления. Чтобы искать не правду жизни (где она в виртуальной реальности, воссозданной на экране?), а правду искусства.
Вот, собственно, о чем рассказывает картина - о том, что место уже потенциально готово, только надо переиграть историю, переплюнуть реальность, какой она была. От этой реальности, жуткой и опасной, где кинозвезд убивают сатанисты, делегирована в фильм Шарон Тейт (Марго Робби на нее очень похожа). Как утверждает Тарантино, сатанисты убивают из зависти к Голливуду. Еще и поэтому дана такая длинная экспозиция: мы ищем уже привычные приметы фирменного режиссерского стиля - тотальную иронию, жуткую брутальность вкупе с аттракционным насилием, виртуозный монтаж и автоцитаты для фанатов.
Но режиссер - может быть, несколько педантично - уже объясняет правила, по которым его новое творение надо отныне воспринимать. Тут вам и диалоги, за которыми лучше следить внимательно - они-то, по сути, и будут двигать сюжет. И изобразительные фактуры эпохи 1990-х (ТВ-программы, реклама, клипы, многочисленные цитаты из чужих и своих фильмов и прочее). В 1994-м Тарантино предложил в "Криминальном чтиве" (1994) реформу драматургии, поменяв местами конец, начало и середину. Правда, в данном конкретном случае история рассказана линейно. Сюрприз новой картины в другом. Недаром в начале фильма звучит реплика: "Покупай свой дом, а не арендуй. И ты дома!". Для актера весь Голливуд - точно дом, а не декорация.
Хотя формально здесь два героя, и играют их даже не особенно друг на друга похожие Леонардо Ди Каприо (Рик Далтон, актер) и Брэд Питт (Клифф Бут, каскадер), по сути - это один персонаж, как бы раздвоившийся. Далтон, как и весь тогдашний гламурный кинематограф, оказывается в кризисе (пьет, закатывает истерики и т. д.), действительно ищет место. И Тарантино все время ему подставляет зеркало, а именно - его прошлые роли в сериалах, где он спокойный и уверенный. Ну а Бут - Брэд Питт уверен и спокоен "по жизни", поскольку отвечает за правду - так сказать, внутри экранной иллюзии. И бьет он как следует мерзкого хиппи - так его, маргинала! И находит старого друга Джорджа (Брюс Дерн), как раз "из кино 1960-х", ослепшим, полностью подчиненным юной подруге. Конец свободной любви.
Так где же сама правда? Она в том, что правду можно переиграть, добившись полного экранного правдоподобия. "Ложь есть истина лжи" (Годар). Вперед (то есть назад) - в настоящий классический Голливуд, когда кинематографу - верили!