Во-вторых, на пике народной любви к себе, когда двум подольским девчонкам, не смевшим мечтать об оригинале из плоти и крови, оказалось достаточно похитить алюминиевого жениха, изображающего свое фирменное воинское приветствие, Дзюба отказался вмешиваться: мол, из-за 30 тысяч их ведь не посадят, правда?
И миф надломился от первого же матерного выкрика. Точнее, был заменен другим мифом, поскольку в пространстве мифа не существует категории времени в нашем его понимании: Дзюбе вдруг, не прошло и пяти лет, поставили в вину его скандальный уход из «Спартака» в «Зенит».
Оказалось, болельщики ничего не забывают и ничего не прощают. Они готовы лишь на время притихнуть. Последние полтора года Дзюба прожил в ложном, как выясняется, чувстве взаимной любви со взрослыми (это важно уточнить, поскольку сердца юных он, кажется, покорил по-настоящему) поклонниками футбола.
Две-три осечки — и любовь прошла. И возникает сомнение: а была ли она?
Но это нисколько не оправдывает той странной разновидности «стокгольмского синдрома», который охватил все пространство публичных высказываний по теме. Мол, защищать капитана сборной уместно в сборной, а травить его как представителя клуба — нормально. Мол, с чего бы это защищать Дзюбу, если не защищали Глушакова и Кононова?
Кажется, достаточно просто сравнить форму нынешней травли с теми прежними: в чисто технологическом смысле Кононова дразнили изделием из ткани, Глушакова — из силикона, но до матерной похабщины, скандируемой десятками голосов на трибуне, дело все-таки не доходило.
Никто не способен заставить вас полюбить Дзюбу, и понять причины вашей нелюбви можно. Но публично ругаться матом, тем более хором, это права не дает.
Еще о российском футболе: