О словах президента «Урала» Григория Иванова про пожизненное отстранение Михаила Вилкова и запрет на общение с судьями
— С огромным уважением отношусь к человеку, который руководит такой важной командой. Но на примере его комментария могу сказать, что мы находимся на разных планетах. Приезд в Турцию и получение от команды скрытой формы взятки в виде дисконта — это, с точки зрения человека, нормальная история.
Проявление симпатии к команде от судьи, человека беспристрастного, — это тоже нормально? Распитие алкоголя с представителями команды — тоже нормально? Я проводил разговор после фотографии судьи в ресторане с бутылкой водки. Я не ханжа, сам могу выпить. Но если ты сидишь с представителями команды и распиваешь алкоголь, ты на это не имеешь никого права. Это жесткая позиция, обсуждаться она не может.
Самое главное — это заход в судейскую. А что если судья не хочет общаться с тобой? Если у тебя эмоции зашкаливают, а я во время перерыва получаю звонки от большого количества акционеров главных клубов, которые возмущаются, кричат, потом извиняются, — это нормальная история. Но по поводу судейской — у кого-то эмоции переходят через границу. Может кто-то с пистолетом зайти или без пистолета, но будет угрожать судье. Как это вообще определять, что ты можешь поговорить с судьей, а у другого человека, у которого слишком много эмоций, — он не может зайти.
Поэтому было принято единое правило — никто не может заходить в судейскую, ни до, ни во время, ни после игры. Это закон.
Это были четыре момента, по которым я никогда не сойдусь во мнении с очень уважаемым мной человеком.
Об угрозах судьям
— По поводу сказанного Григорием Викторовичем — какие-то действия последуют?
— Какие? Нет, что вы. Мы же делимся мнениями. Да, есть мнения, но и есть положения, подкрепляющие мое мнение. Если будут нарушения — будут наказания. Мнение президента «Урала» — одно, но есть дисциплинарный кодекс.
Сухина в этом отношении плохой пример, потому что он уже не работает. Но клуб понес наказание из-за его захода в судейскую.
— Когда вы сказали, что заходы в судейскую бывают с пистолетом, — это же образно?
— Образно. Но угрозы — это не секрет. Был не один такой случай — угрожали и судьям, и семьям. Это недопустимая вещь. Считаю, должен наказываться и клуб, и стадион. И человек, допустивший такие эмоции, вне зависимости — прав судья или виноват. ЭСК — последняя инстанция истины. Туда вошли лучшие эксперты. Их решение — решающее: прав судья или нет. Все остальные эмоции должны преобразовываться в жалобы ЭСК.
Решения ЭСК не просто подвисают в воздухе. Дальше следуют решения от меня, как руководителя судейского комитета.
— Еще про угрозы судьям — в период вашей работы это происходило?
— Были скандалы — были последствия для клубов.
— Почему в течение сезона вы публично высказывали свое мнение до решения ЭСК?
— Я высказался один раз — после того, как поговорил по телефону со всеми членами ЭСК. Не считаю себя экспертом, никогда не принимаю участие в разборе моментов. Но когда я высказал свое мнение, у меня были мнения всех членов ЭСК.
— Помните, какой фон был? Все подумали, что оказывается давление на ЭСК.
— Помню, но если вы задумаетесь — то какое вообще можно оказать давление на этих ребят? Крайне профессиональных, для которых существует только цвет майки, не существует даже названий команд. Какое можно оказать давление на этих людей?
— Там не только они?
— Да, но вы говорите о моменте, когда было вынесено единогласное решение ЭСК. Это первое. Второе — если бы не дай бог я такое допустил, завтра бы был колоссальный скандал в Европе. Вы же понимаете, что это люди другой культуры.
Про работу журналистов
— Касательно журналиста (Дмитрия Егорова, взявшего интервью у Григория Иванова — примечание «Матч ТВ»), а также журналистского сообщества, хотелось бы, чтобы люди более профессионально выполняли свою работу. Я свой первый разряд в спорте получил в 1985 году. Тогда, наверное, этот молодой человек еще не родился. Футбол я точно не из космоса наблюдал. Помимо того, что я люблю эту игру, я в ней что-то понимаю. Очень хотелось бы всегда получать профессиональную критику. Она идет только на пользу.
Об уходе руководителя проекта VAR в России Леонида Калошина из РФС
— Господин Калошин больше никак не будет относиться к проекту ВАР? Никак больше не будет взаимодействовать с людьми, отвечающими за российское судейство?
— Никак. Мы благодарны ему за работу — большую, плодотворную. Но мы больше никаким образом не будем взаимодействовать.
— С чем это связано? Истекли трудовые документы?
— Да, истекли. Закончился договор с РФС.
— Он сам высказал пожелание не оставаться?
— Я высказал эту точку зрения.
— С чем это связано?
— Меня не устраивало количество скандалов, связанных с ВАР. Не устраивало положение, когда суди получали разные сигналы по трактовке одинаковых моментов от руководителя департамента судейства и руководителя ВАР. Трактовка и комментарии для судей по спорным моментам должны быть одинаковыми.
Почему Еськов не работает на ВАР
— Судья Еськов завершил карьеру по состоянию здоровья. Почему при этом он не работает на ВАР?
— Люди испытывают разное количество стресса — находясь перед экраном на ВАР и в поле. Увы, не все рефери, хорошо себя проявляющие в поле, могут быть экспертами на ВАР.
Есть пример Казарцева, совершившего очень большое количество ошибок, причем серьезных и ключевых, за весь период чемпионата. При этом он здорово разбирается с ВАР — четко дает трактовки и своевременно вмешивается.
То же самое могу сказать о Сухом. Его удалили из-за стопроцентного количества отрицательных ошибок в РПЛ. Тем не менее человек здорово работает в ФНЛ.
Для Еськова, работающего преподавателем в академии, наверное, лучшее сейчас время, чтобы передавать свой опыт.
— То есть его квалификации не хватает, чтобы работать на ВАР?
— Квалификации хватает. Но, наверное, не хватает желания.
— Его личного?
— И моего.
— А ваше с чем связано?
— С тем, что он прекрасно преподает.
— Совместить невозможно?
— Нет.
Про отстранение Станислава Васильева
— Проясните ситуацию по Васильеву. С чем связано его отстранение?
— Это связано с результатами проверки. Решением судейского комитета он не рекомендован во включение ни в один список на следующий сезон.
— Что такого обнаружила проверка?
— Это же внутренняя проверка. Она выявила ряд факторов, которые не позволяют ему продолжить работу.
— В одном из телеграм-каналов писали, что «Васильев потяжелел на 5 млн».
— Готов подробно остановиться на этом моменте. Если бы я обладал возможностью следственных органов, и господин Васильев был бы пойман за руку, тогда это все бы рассматривалось в другом месте. Но речь идет только о слухах. Мне до этой игры позвонили из четырех источников, сказав, что нужно быть внимательным. Но если у меня нет прямых доказательств, я не могу говорить об этом открыто — «потяжелел на 5 млн».
— Вы отталкиваетесь от эпизода с пенальти. И он послужил причиной многих других проверок.
— Да, но только один эпизод не запускает такую цепь. Мы всегда накапливаем информацию, у нас всегда возникают вопросы. Мы их откладываем и не реагируем остро на скандалы в прессе, акционеров и тренеров.
Когда критическая масса информации становится приличной, в этот момент запускается процесс проверки. По результатам проверки делаются выводы. Теперь у нас есть четкий механизм —это решение судейского комитета. Если речь идет о пожизненном отстранении — то сначала принимается решение судейского комитета, не мое личное. Дальше вносится на исполком и там утверждается.
— К технологии проверки Васильева — что это было? Детектор лжи? Или вы смотрели на имущество?
— По поводу имущества — ему [Васильеву] вообще не стоило комментировать нашу встречу. А также отвечать на вопросы по имуществу. Разумный человек вытаскивает в таком случае налоговую декларацию за последние 10 лет и говорит: «Этот документ позволяет все ваши претензии снять». Если этого нет — лучше молчать, тебе же не предъявлено прямого обвинения. Лучше промолчать, чем врать.
Что касается Васильева — он добровольно согласился пойти на полиграф.
— И не прошел?
— Что значит «не прошел»? Он прошел, отсидел, ответил на все вопросы. Но это — часть внутреннего расследования. По результатам прохождения полиграфа Васильев не включен в списки на следующий год.
— Следующий год он пропускает, а через год может снова работать? Если пройдет проверки, тесты.
— Пока я руковожу судейским комитетом — нет. Но если завтра глава судейского комитета поменяется — теоретически, рефери могут вернуть.
Об отличиях ситуаций с Васильевым с Вилковым
— Чем ситуация с Вилковым отличается от ситуации с Васильевым?
— Вилков выступает категорически против полиграфа. Это его принцип. Но полиграф очень успешно прошли и Казарцев, и Лапочкин. Вопросы нервного состояния и переживаний — они естественны для каждого человека.
— По Вилкову была формулировка «в связи с утратой доверия». Раньше так только президент говорил.
— Нет, не только. Я на руководящей должности давно, такая формулировка применяется очень частого. Есть два качества, по которым я всегда выбираю людей на работу — профессионализм и лояльность. Любой намек на коррупцию — это удар в спину. Много раз говорил судьям, что моя самая главная задача — побороть коррупцию. Есть красные флажки, о которых я разговаривал с судьями, — не брать денег, не делать ставок. Не делать ничего компрометирующего статус профессионального судьи. Все остальное решаемо — и имидж, и страховка, и проблема разных трактовок. Но за флажки заходить нельзя.
— Получается, Казарцев судит и продолжает работать именно потому, что не переходит за флажки?
— Совершенно верно. Например, Сухой, Турбин и Волошин были отстранены от судейства, потому что есть второй фактор — нужны профессионалы, которые для РПЛ. Сухой неплохо себя показал в ФНЛ — хорошие оценки, плюс он реально хорошо разбирается в ВАР. Поэтому мы рассматриваем вопрос о его возвращении.
Казарцев хорошо разбирается в ВАР, и мы надеемся на его поддержку в первую очередь в этом аспекте.
Мое мнение — через два-три года произойдет разделение на людей на ВАР и всех остальных. Это разный уровень стресса и подготовки.