– Вы не боялись, что уже на Играх в Токио можно неудачно приземлиться и остаться инвалидом?
– Конечно, я понимал, что это определенный риск. Что это ставит под угрозу мое здоровье. Но я всегда придерживаюсь правила, что нужно идти до конца. Если ты уж за что-то взялся, то почему бы не добавить еще немного до ста процентов? Риск был, но все равно надо идти до конца!
– Был момент во время командных соревнований, когда вы почувствовали нестерпимую боль?
– После концовки в вольных упражнениях в командном финале мне уже тяжело было ходить. Это был тот момент, когда я уже думал, что все. Заключительный снаряд, но я почувствовал себя не очень. У меня был дикий щелчок в голеностопе во время выполнения концовки.
После всего этого у меня сильно отекла нога, ныла. Это было всю ночь после соревнований. Но за день восстановления более или менее спал отек, к финалу многоборья было легче.
– Вы уже стали олимпийским чемпионом в команде. Было желание сняться с многоборья?
– Такие мысли закрадывались, но это от проблем с физической готовностью. Я понимал, что могу не очень хорошо выступить и это негативно скажется на имидже. Но когда у меня появились такие мысли, я поставил себе цель просто пройти многоборье, сделать это достойно и красиво, не упасть в грязь лицом.
– Когда вы со шрамом на ноге и болью выступаете и видите, как Симоне Байлс просто снимается с соревнований, какие мысли приходят в голову?
– Я сразу понимаю, насколько разные темпераменты и менталитет, воспитание и отношение ко всему этому в России и США. Но она все-таки девочка, пусть с невероятными и сложными прыжками. А во-вторых, у них по-другому на это смотрят. Особенно когда у человека уже есть большое количество золотых олимпийских медалей.
Сейчас она прокомментировала эту ситуацию, что, мол, мы должны защищать свое тело, моральное состояние и не делать того, что от нас ждет весь мир, – сказал Далалоян.