«Даниилу нельзя ничего навязывать. Ему нельзя говорить, что к успеху есть только один путь. До меня его тренеры пробовали жесткий подход, и Даниил его совершенно не принял. Ему нужно спорить, он не любит, когда он не прав. Когда тренер указывает на его ошибки, он уходит в оборону, отрицает.
Так что моя задача – слушать и постепенно раскрывать свои взгляды. И когда они кажутся ему разумными, он соглашается. Даже если он от чего-то отказывается, то через месяц-два я иногда замечаю, что он меня услышал. Иногда это сбивает с толку.
Я довольно быстро его понял – уже на нашем первом «Челленджере» в 2016-м. Первая предматчевая установка длилась 20 секунд. Он слушал, потому что он воспитанный, но я быстро понял, что это бесполезно – потому что он должен быть ведущим в отношениях.
Во втором круге в третьем сете против Райана Харрисона он сорвался – с ним так бывает, когда он проигрывает. И я ушел с корта, а потом сказал ему: «Даниил, ты имеешь право делать на корте что угодно, но я имею право это не поддерживать. Я не буду заставлять тебя это прекращать, буду просто уходить».
Я до сих пор иногда ухожу. Но это не значит, что я его виню или злюсь на него. А он понимает, что у него не всегда правильный настрой. Мы все можем обсудить».