В 1923 году, отмечая 25-летие Московского Художественного театра, его отцы-основатели Константин Сергеевич Станиславский и Владимир Иванович Немирович-Данченко подумали, что пора не только творить, но и начать сохранять историю своего детища. Начали с того, что издали шутливый приказ среди сотрудников: приносить все, что имеет отношение к спектаклям. Люди откликнулись — так собрали первые 200 экспонатов, которые сначала хранили прямо под сценой. 27 октября 1923 года музей открылся, показав свою выставку.
Для Станиславского и Немировича-Данченко этот только начинающийся музей имел огромный смысл — он позволял еще раз, будто со стороны, взглянуть на спектакли и понять, почему один был успешнее другого или почему стал не так популярен третий. Владимир Иванович как-то сказал, что музей — зеркало театра, его беспристрастный судья и что в это зеркало надо смотреть как можно чаще.
Через какое-то время импровизированному музею оказалось тесно под сценой — фонд стал слишком обширным. В 1947 году выделили отдельное помещение в здании в Камергерском переулке, где музей располагается и сегодня — вместе с театром. Коллекция насчитывает уже более 340 тысяч предметов.
Занавес и чайка
Один из важнейших экспонатов — фрагмент первого занавеса с изображением чайки — имеет прямое отношение к тому времени, когда Московский Художественный театр только обосновался в Камергерском. Первые свои спектакли труппа давала в «Эрмитаже», арендуя там площадку. Но зал вмещал не слишком много зрителей, и, чтобы восполнить собственные затраты на постановку, приходилось поднимать цены на билеты. Создателей МХТ это совсем не устраивало, ведь они мечтали об общедоступном театре, билеты в который мог бы приобрести каждый желающий. Поэтому Станиславский с Немировичем-Данченко стали искать другой вариант.
В 1902 году на помощь пришел известный меценат Савва Морозов. Он арендовал то самое здание в Камергерском переулке, перестроил его по проекту Федора Шехтеля и отдал МХТ. Архитектор разработал не только дизайн оформления фасада, но и интерьеры, и форму сотрудников. Визитной карточкой МХТ была чайка на занавесе, ставшая и символом нового театра, которую также разработал Шехтель.
Чайка — прямая отсылка к пьесе Антона Павловича Чехова. Впервые ее поставили в 1896 году в Александринском театре, но успеха она не имела, и автор был очень расстроен. Владимир Немирович-Данченко убедил Чехова дать «Чайке» еще один шанс. Репетиции шли не очень гладко, а в день премьеры Чехов находился в Ялте и плохо себя чувствовал. Его сестра Мария Павловна лично приезжала в МХТ во время репетиций с просьбой отменить показ: если будет провал, боялась она, писатель этого не переживет.
После первого акта на сцену опустился тот самый занавес. В зале наступила гробовая тишина. Режиссеры Константин Станиславский и Владимир Немирович-Данченко вместе с артистами замерли, не смея дышать, не понимали, что случилось. А потом раздались овации, которые долго не смолкали. В тот вечер Антон Чехов вписал свое имя в историю отечественной драматургии.
«Царь Федор Иоаннович»
«Царь Федор Иоаннович» по пьесе Алексея Толстого — спектакль, с которого началась история МХТ. Ему, как и многим другим, в музее отведена отдельная витрина, в которой находятся памятные вещи. В те годы театр исповедовал принцип исторической правды на сцене, и создатели МХТ были убеждены: чтобы помочь актеру достигнуть внутреннего слияния с героем, необходимо создать для него историческую достоверность.
Станиславский и Немирович-Данченко лично отправились в экспедицию по старинным русским городам — поискать какие-нибудь интересные предметы, которые можно было бы задействовать в спектакле. На блошином рынке они приобрели одеяния начала XIX века из нижегородского монастыря, которые позже перешили в костюмы для артистов. Шитьем костюмов для первого спектакля занялась Мария Лилина, жена Константина Станиславского.
«Снегурочка»
Спектакль «Снегурочка» появился в 1900 году. Его поставил сам Константин Станиславский, в главных ролях блистали Василий Качалов и Ольга Книппер. Несмотря на звездные имена, сногсшибательного успеха спектакль не имел, но в память о нем остался макет, дающий представление о потрясающей сценографии художника Виктора Симова. С одной стороны, она была достаточно простой: обыкновенные домики в заснеженной деревеньке, с другой — чрезвычайно уютной, по-домашнему камерной. Кстати, подобные макеты были большой страстью Станиславского: еще задолго до МХТ, когда режиссер занимался своим домашним театром, он обожал склеивать картонные коробочки с миниатюрным миром внутри.
Внимания заслуживают и костюмы — Станиславский и Немирович-Данченко специально ездили за вдохновением в Архангельскую губернию. Если они видели у кого-то интересный предмет одежды, тут же пробовали его выкупить. Поэтому можно с уверенностью сказать, что «Снегурочка» входит в число спектаклей, где используют костюмы, которые когда-то носили и в повседневной жизни.
«Дни Турбиных»
В середине 1920-х годов появилась новая плеяда драматургов, чьи произведения стали наиболее востребованными на сцене. В их числе — Михаил Булгаков. В октябре 1926 года прошла премьера феноменально успешных «Дней Турбиных». Билеты исчезали из касс, едва появляясь, выручка за постановку была огромной. Кроме того, «Дни Турбиных» любил сам Иосиф Сталин — существует легенда, что он посмотрел спектакль почти 20 раз.
В витрине нашлось место не только сценическим костюмам, но и личным вещам Михаила Афанасьевича — их подарила музею его жена Елена Сергеевна (она была сестрой личного секретаря Владимира Немировича-Данченко). Здесь же хранится заявление, подписанное рукой Булгакова: «Прошу принять меня в Московский Художественный театр».
Документ связан с не самой счастливой страницей в биографии писателя. Черная полоса началась спустя три года после постановки «Дней Турбиных», в 1929 году: его произведения нигде не ставили и не публиковали. Отчаявшись, он написал письмо Сталину с просьбой либо дать ему работу, либо отпустить за границу. Ответом был личный звонок вождя. Тот посоветовал автору еще раз позвонить в МХТ — дал понять, что там теперь точно помогут. И его взяли на должность режиссера-ассистента — специально для написания инсценировок. Подробнее свои отношения с Московским Художественным театром Булгаков описал в «Театральном романе».
«Безумный день, или Женитьба Фигаро»
В 1927 году Станиславский поставил спектакль «Безумный день, или Женитьба Фигаро» по одноименной комедии Бомарше. Декорации к нему придумал известный художник Александр Головин, а за костюмы, которые можно увидеть в музее, отвечала Надежда Ламанова — легенда в мире моды начала и середины XX века.
Надежда Петровна происходила из обедневшей дворянской семьи. Она приехала из Нижнего Новгорода в Москву в 1884 году и устроилась закройщицей в мастерскую популярной портнихи Татьяны Войткевич. Уже через год 24-летняя Надежда открыла собственное ателье. Очень быстро она стала известной среди аристократии, заказы поступали один за другим. Среди клиентов значилась императорская чета — Николай II и Александра Федоровна.
Одаренного модельера пригласил сотрудничать Константин Станиславский, большой поклонник ее таланта. Прежде чем она приступила к работе над спектаклем «Женитьба Фигаро», Станиславский написал письмо Головину. В нем были такие строки:
«Ламанова большая художница, которая, увидав Ваши эскизы, вспыхнула настоящим артистическим горением. Она для каждого костюма собственными руками будет искать не шаблонных и модных, а индивидуальных приемов шитья».
Работа Надежды Ламановой для «Безумного дня, или Женитьбы Фигаро» произвела настоящий фурор. Во время поклонов на втором спектакле Константин Сергеевич вывел Надежду Петровну на сцену и поцеловал ей руку, признавая ее талант.